Православныя веры поборниче, земли Российския печальниче, пастырем правило и образе верным, покаяния и жизни во Христе проповедниче, Божественных Тайн благоговейный служителю и дерзновенный о людех молитвенниче, отче праведный Иоанне, целителю и предивный чудотворче, граду Кронштадту похвало и Церкве нашея украшение, моли Всеблагаго Бога умирити мир и спасти души наша (тропарь, глас 1-й)

Днесь пастырь Кронштадтский предстоит Престолу Божию и усердно молит о верных Христа Пастыреначальника, обетование давшаго: «Созижду Церковь Мою и врата адова не одолеют ей» (кондак, глас 3-й)

В последние дни рождественского поста Святая Православная Церковь отмечает память великого святого, в земли российской просиявшего, праведного Иоанна Кронштадтского. Про всероссийского пастыря написано много книг и воспоминаний, духовное наследие, оставшееся после батюшки, настолько велико, что требует своего постоянного изучения и осмысления.

«Жизнь — великая опытная наука.
Нет ничего труднее, как проходить
эту науку, тесный путь и узкие врата»

Своей жизнью о. Иоанн доказывает нам, что искренняя любовь к Богу не просто одухотворяет и изменяет самого человека, делая его подобным Христу, но и освящает сердца тех, кто с верою и надеждой соприкасается со святым. С батюшкой происходило точно по слову еще одного великого русского святого, о. Серафима Саровского, который призывал: «спасись сам, и тысячи вокруг тебя спасутся». Все это было и с о. Иоанном. Он искренне стремился всем своим сердцем ко Христу, всего себя без остатка отдавая на служение ближним. Поражает то, что при чрезвычайно насыщенном графике, в котором отдыху практически не оставалось времени, а сон занимал всего лишь несколько часов в день, о. Иоанн находил в себе силы практически ежедневно служить литургию, посещать больных, открывать странноприимные дома и оказывать им непрестанное попечение. По свидетельству современников, у о. Иоанна практически не оставалось личного времени, не было и нормального полноценного отдыха, сна. Он был окружен людьми, их проблемами и трудностями. Он жил страданиями паствы, ее скорбями и переживаниями. Также батюшка занимался многими хозяйственными делами, организовывал благотворительные мероприятия, нес множество других различных послушаний.

Отец Иоанн Кронштадский на родине в Архангельской губернии

О. Иоанн жил по слову такого же труженика апостола Павла, который во втором послание к Коринфянам кратко, но с силою доносит до ожесточенных слушателей меру совершаемых им трудов. Апостол «в неразумии» пишет: «…много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе. Кроме посторонних приключений, у меня ежедневно стечение людей, забота о всех церквах. Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся? Если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею. Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословенный во веки, знает, что я не лгу» (26–31). Именно так жил и о. Иоанн. Он безропотно, с благодарением нес тяжелейший жизненный крест, который для многих из нас оказался бы просто неподъемным. Это был не минутный подвиг, а подвиг всей жизни, настоящий подвиг мученичества за Христа и ближних. Такое служение о. Иоанна не только поражает, оно придает силы и укрепляет тех, которые хоть раз обращались в молитве к праведнику.

Общая исповедь Иоанна Кронштадтского в Андреевском соборе – репродукция с картины. Из фонда ЦГАКФФД СПб

Что же было для батюшки той силой, которая укрепляла и постоянно оживотворяла его? В чем заключалась его опора и упование? Благодаря чему о. Иоанн ежедневно подвергал себя изнуренным трудам и оставался при этом бодр и силен духом, не срываясь от усталости на окружающих? Ответ на эти вопросы очевиден, но сложен для понимания многими из нас. Отец Иоанн жил Богом, жил верою, жил по вере. И вследствие этого сам Бог жил в нем и действовал через него. Бог был для него всем.

Протоиерей Иоанн Кронштадтский среди прихожан при выходе из Андреевского собора. 19 ноября 1898 года. Из фонда ЦГАКФФД СПб

Батюшка писал: «кроме Господа Иисуса Христа со Отцом Его и Святым Духом нет для меня блага на земле. Он — единственное мое блаженство на земле. После Бога нет для меня ничего дороже (как и должно быть) души человеческой, — она всего дороже…» (цитата по: «Моя жизнь во Христе»). И вот это непостижимое единение Творца со своим творением сделало возможным то, что по нашим человеческим меркам абсолютно невозможно. Батюшке требовалось совсем немного времени для восстановления жизненных сил, и он опять спешил по многочисленным делам и требам. В этом жизненный подвиг о. Иоанна схож с житием его глубокого почитателя о. Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского чудотворца, который не имел в своей комнате кровати, а довольствовался кратковременным отдыхом сидя в кресле. Да, поистине, святые уже здесь на земле живут совсем по иным законам человеческого бытия, но к этому их приводят собственное стремление к Богу и тяжелый труд.

Отец Иоанн и игуменья Санкт-Петербургского Иоанновского женского монастыря Ангелина в окрестностях Вауловского скита в Ярославской губернии. 1903 год

Не удивительно, что вплоть до самой кончины батюшки, даже некоторым благочестивым православным людям подвиг о. Иоанна был не понятен. Воистину, подобное познается подобным. Как это нередко случается со святыми, батюшку гнали, его не понимали и осуждали. Более того, хотя для некоторых его современников святость о. Иоанна уже была свершившимся фактом, не все понимали, благодаря чему было достигнуто такое состояние. Некоторые почитаемые нами священнослужители вопрошали о. Иоанна об этом, но ответ батюшки заставлял их еще больше недоумевать.

Вот как об этом пишет известный иерарх Церкви, искренний почитатель о. Иоанна, митрополит Вениамин (Федченков). Это свидетельство со всей наглядностью дает нам картину простоты, но в то же самое время сложности пройденного батюшкой жизненного пути. В один из дней, уже незадолго до смерти о. Иоанна, сравнительно молодой о. Вениамин, при личном общении со святым, задал ему вопрос: «Батюшка! Скажите, пожалуйста, откуда у Вас такая пламенная вера?». «Откуда вера? — задумчиво переспросил медленно уже болезненный старец и некоторое время помолчал. Я жил в Церкви! — вдруг твердо и уверенно ответил батюшка». Такой ответ поверг о. Вениамина в недоумение. «Что это значит — жить в Церкви?» — спросил будущий богослов. И уже на этот вопрос о. Иоанн с некоторым огорчением на непонимание собеседником сути сказанного ответил: «Ну, что значит? Ну, я служил вот Божественную литургию и другие службы; молился вообще в храме. — Потом, еще подумавши, продолжал. — Любил читать в церкви минеи. Не „Четьи-Минеи“ (не Жития Святых). Хотя и те прекрасны! А минеи богослужебные. Любил читать каноны святым» (цитата по: Митрополит Вениамин (Федчинков). О вере, неверии и сомнении).

Отец Иоанн со своим племянником Игорем Шемякиным. Деревня Мартышкино Петербургской губернии, до 1900 года. Из фонда ЦГАКФФД СПб

Да, именно так и жил о. Иоанн. Он жил верою. Его спрашивали, чем он занимает свободные минуты. И опять характерный ответ: «молюсь». А для многих очевидно, что молиться — есть титанический труд, который не всем под силу. Мы говорим о сердечной, не расслабленной молитве, а не о том чтении слов, которое произносится устами без сердечного участия. Значит, даже в редкие свободные минуты о. Иоанн трудился. Он не мыслил себя без трудов, он жил трудами. Воистину, великий человек, столп, подвижник. «Гигант духовный» — как очень точно выразился о нем митрополит Вениамин (Федчинков).

Вот как о. Иоанн писал, например, о совершаемом большинством верующих утреннем и вечернем правиле, которое нами зачастую «прочитывается» наспех и без внимания: «Не жалей себя для сердечной молитвы даже тогда, когда ты весь день провел в трудах. … Допустивши молитву нерадивую, не от всего сердца, не заснешь (если на ночь молитвы), пока не выплачешь своего греха перед Богом. Не со всеми это бывает, а с усовершившимися. Смотри же, выше Бога плоти своей не ставь, а пренебреги для Него и покоем телесным. …Итак верь слову: поторопишься на молитве для покоя телесного, чтобы отдохнуть скорее, а потеряешь и телесный покой и душевный. Ах! Какими трудами, потом и слезами достигается приближение сердца нашего к Богу; и неужели мы опять будем самую молитву свою (небрежную) делать средством удаления от Бога, и Бог ли не возревнует об этом? Ведь Ему жаль и нас и наших трудов прежних, и вот Он хочет заставить нас непременно обратиться к Нему опять от всего сердца. Он хочет, чтобы мы всегда принадлежали ему» (цитата по: «Моя жизнь во Христе»).

Отец Иоанн в конце жизни. Вауловский скит, 1908 год

А вот еще об утреннем правиле: «чтобы провести день весь совершенно свято, мирно, безгрешно, — для этого единственное средство — самая искренняя, горячая молитва утром по восстании от сна. Она введет в сердце Христа со Отцом и Духом Святым и таким образом даст силу и крепость душе против приражений зла…» («Моя жизнь во Христе»). И еще: «кто поспешно, без сердечного понимания и сочувствия, читает молитвы, побеждаемый своею ленивою и сонною плотью, тот служит не Богу, а плоти своей, самолюбию своему, и ругается Господу своим невниманием, безучастием своего сердца в молитве…как бы ни ленива и ни расслаблена была твоя плоть, как бы ни клонила она тебя ко сну, преодолей себя, не пощади себя для Бога, отвергнись себя, да будет дар твой для Господа совершенен, дай Богу твое сердце» («Моя жизнь во Христе»).

С особой силой звучат обращенные к нам и следующие слова о. Иоанна про вечернее и утреннее правило: «Тебе хочется скоро кончить молитвенное правило, чтобы дать покой утомленному телу? Сердечно помолись, и заснешь самым спокойным, тихим и здоровым сном. Не поторопись же помолиться кое-как; выиграешь на полчаса молитвы целых три часа самого здорового сна. На службу или на работу торопишься? Вставай раньше, не просыпай — и помолись усердно — стяжешь спокойствие, энергию и успех в делах на целый день. Рвется сердце к делам житейским? Переломи его; пусть будет сокровище его не суета земная, а Бог: научи сердце свое более всего прилепляться чрез молитву к Богу, а не к суете мира, да не посрамишься во дни болезни твоей и в час смерти твоей, как богатый суетою мира и нищий верою, надеждою и любовью. Если не будешь так молиться, как я сказал, то не будет у тебя преуспеяния жития и веры и разума духовного» («Моя жизнь во Христе»).

Где бы ни оказывался отец Иоанн, его появление везде собирало толпы людей. Из фонда ЦГАКФФД СПб

Для о. Иоанна земная жизнь превратилась в ежеминутный подвиг, в котором все время занимали труды и скорби ради Бога и ближнего. Вот как определял он ее в своих записях: «Настоящая жизнь есть изгнанничество: изгна его, сказано, Господь Бог из рая сладости, и мы все должны усиленно стремиться чрез покаяние и дела, достойные покаяния, к своему отечеству. Настоящая жизнь есть тесный путь, путь скорбей, лишений, болезней. Чем теснее этот путь, тем убедительнее, вернее, что мы стоим на истинном пути, чем шире — тем несомненнее, что мы близки к погибели. Настоящая жизнь есть ежедневная, жестокая, горчайшая война со врагами нашего спасения…Потому помни, что против нас ведется непрерывная война; что не время покоиться, веселиться и развлекаться в этой жизни, данной для приготовления к будущей…Итак, не до удовольствия тебе, но скорее до слез; удовольствия должны быть редки, и то по преимуществу такие удовольствия, которые тебе представляет вера в духовных празднествах» («Моя жизнь во Христе»).

Батюшка подчеркивал, что скорби и лишения в жизни человека являются для него спасительными, когда как покой и нега «…опаснее первого состояния, состояния скорби и тесноты, состояния болезни и пр. Тут легко мы забываем Бога, перестаем чувствовать Его милости, дремлем и спим духовно. А в скорбях мы невольно постоянно обращаемся к Богу за спасением, постоянно чувствуем, что Бог есть Бог спасений наших, Бог спасати, что Он наш живот, наше дыхание, наш свет, наша крепость. Таким образом христианину лучше жить в каких-либо скорбях» («Моя жизнь во Христе»).

Отец Иоанн среди почитателей в Санкт-Петербурге. Сидят (слева направо): 1-й – священник и писатель Григорий Петров, 3-й – музыкальный и художественный критик В.В.Стасов, 4-й – священник Философ Орнатский, 5-й – Иоанн Кронштадтский, 6-й – редактор газеты «Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства» М.Г.Кривошлык, 7-я – матушка Елизавета Константиновна. Из фонда ЦГАКФФД СПб

Истинно, что в постоянных трудах, скорбях и лишениях прожил о Иоанн. И при этом подвиге жизни с его уст не сходила улыбка, а настроение было бодрым и жизнерадостным. Те, кто соприкасался в общении с ним, отмечали пронзительный лучезарный взгляд его глаз, в которых святилась любовь и радость. Как такое может быть при столь громадной физической и психологической нагрузках? Несомненно, Бог жил в нем, а он всецело предал себя Богу. А что же мы наблюдаем в своей жизни? Мы, стремясь окружить себя комфортом и удовольствием, постоянно срываемся и раздражаемся из-за малейших лишений, мы готовы бросаться на того, кто своим взглядом, словом, поступком лишил нас покоя. Какая огромная разница: одни, ради Христа, лишают себя удовольствий и получают несравнимо больше уже здесь, на земле, а другие, в погоне за ними, лишаются всего и тут, и там. «Христианин, который ждет вечного упокоения и радости на небесах, не должен ли в этой жизни переносить великодушно и с радостью все скорби, труды, болезни и неправды, все мучения, всякие неприятности? Воистину. Иначе что же будет значить будущее упокоение? Какое упокоение тому, кто здесь упокоивался, не терпя ни чего? Где будет правда Божия? — Многими скорбями подобает нам внити в Царствие Божие» («Моя жизнь во Христе»). И еще: «Вы, которые так сильно избегаете в этой жизни страданий тела и скорбей души, которые так лелеете свою плоть и ублажаете душу, — что вы не заботитесь об избежании вечного огня, в тысячу раз лютейшего, чем земной стихийный огонь? Что вы не стараетесь избежать вечных скорбей? Бедные, обратитесь. Ей! Невыносимо будет» («Моя жизнь во Христе»).

Особого сердечного внимания заслуживают высказывания батюшки относительно материальных благ, к которым так стремиться человеческая душа, поврежденная грехом. О. Иоанн строго наказывает нам, чтобы мы прилеплялись только к одному Господу, а все остальное считали за сор. И сам он жил по этому слову. При жизни через его руки проходили огромные денежные средства, но сердце подвижника так и осталось с Богом. Только вдуматься: значительные суммы денег, влияние на души людей — всем этим батюшка пользовался только для помощи ближним, нуждающимся и обездоленным. К себе же он относился не просто строго, а даже и с бичеванием. Тем сильнее звучат его слова относительно земных сластей. Вдумаемся в них и постараемся руководствоваться ими во всех своих жизненных путях. «… никакое пристрастие к пище, питию, деньгам, одеждам, жилищу и его обстановке, к разным лицам, никакие светские развлечения и игры не отнимали бы у нас нашего Пресладкого, Прелюбимого Господа, но всякий час и минуту принадлежали бы мы Ему и были бы с Ним неотлучно, как Он неотлучно с нами, как Он постоянно о нас печется и хранит нас» («Моя жизнь во Христе»).

С прихожанами общества Иоанна Кронштадтского. Кронштадт, 1898 год. Из фонда ЦГАКФФД СПб

И еще: «Помни, что ты наг сам исшел из чрева матери своей, наг и отыдешь, и ничего с собою не возьмешь. Если так будешь жить, стяжешь себе бесценное сокровище мира и любви и долголетен будеши на земли: ибо кротцыи, сказано, наследят землю, и насладятся о множестве мира». «Чтобы любить Бога всем сердцем, надо непременно все земное считать за сор и ничем не прельщаться; чтобы любить, как себя, ближнего, надо пренебрегать деньгами, не прельщаться лакомствами, нарядами, отличиями, чинами, похвалами, или мнением людским». И еще: «как тяжело в час кончины человеку, который в этой жизни имел своим идолом деньги или пищу и питье, или земные почести! Теперь все это ни к чему не послужит, а между тем сердце его крепко привязано к ним и истинного сокровища, дающего ему жизнь, т.е. добродетели, не имеет. Итак, чтобы легче было умирать, — а умирать надо всем, — не должно любить ни чего в мире. Имея пищу и одежду, сими довольни будем» («Моя жизнь во Христе»).

Отец Иоанн оставил после себя огромное наследство — это не только письменные дневники и размышления, храмы, монастыри и дома для приюта бедноты, но и тысячи обращенных ко Христу человеческих душ. Многие искренние почитатели о. Иоанна написали воспоминания о жизни и подвигах всероссийского пастыря, которые со всей очевидностью свидетельствуют о высокой подвижнической жизни батюшки. Сам он писал, что «истинный пастырь и отец своих пасомых будет жить в признательной памяти их и по смерти своей: они будут прославлять его, и чем меньше он будет заботиться о своем прославлении здесь, на земле, при своих усердных трудах во спасение их, тем больше просияет слава его по смерти: он и мертвый будет заставлять их говорить о себе. Такова слава трудящимся на пользу общую!» («Моя жизнь во Христе»).

Особое место в наследии о. Иоанна занимает литургика. Именно при совершении священнодействия воочию проявлялась сила и вера о. Иоанна. Православная Церковь дала нам многих великих святых, среди которых есть и мученики, и преподобные, и затворники, и постники. В лице батюшки мы обрели ревностного Тайносовершителя, гимнолога Евхаристии, как говорил о нем митрополит Вениамин (Федчинков). Своим примером служения в алтаре о. Иоанн по сей день является образцом для российских пастырей. Много проникновенных слов сказано батюшкой и о священническом служении, о молитве и посте. Во всем, чтобы ни писал и говорил о. Иоанн, чувствуется сила и высокая глубина мысли. Он жил так, как проповедовал. И в этом есть высокая заслуга о. Иоанна перед будущими поколениями верующих людей.

20 декабря по старому стилю (2 января по новому) Русская Церковь торжественно отмечает память великого всероссийского пастыря. Понудим же себя к молитвенному труду в этот радостный для сердца христианина день

Отец Иоанн продолжает непрестанно молиться о нас. В этом убеждают нас сказанные им следующие слова: «если я, грешный человек, холодный человек, иногда злой и недоброжелательный человек молюсь за других, заповедавших и не заповедавших мне молиться, и не сомневаюсь, не скучаю терпеливо перебирать их имена на молитве, хотя иногда и не сердечно, то святые ли Божии человеки — эти светильники и пламенники, горящие в Боге и пред Богом, полные любви к собратьям своим земным, не молятся ли за меня и за нас, когда мы с посильною верою, упованием и любовью призываем их? Молятся и они, скорые помощники и молитвенники о душах наших, как уверяет нас богопросвещенная Мать наша Св. Церковь» («Моя жизнь во Христе»).

Святый отче наш Иоанне, моли Бога о нас!

Трощинский Павел